Хаджи умар мамсуров основатель спецназа гру. Хаджи-умар мамсуров — горец, первый и настоящий - разведчики и резиденты гру

Осетин, родился в селении Ольгинском Правобережного района (Северная Осетия) в крестьянской семье. В Красной Армии с 1918 года. Участник Гражданской войны. Член РКП(б) с 1924 года. В 1924 году окончил военно-политическую школу, в 1932 году - Курсы усовершенствования политического состава, в 1941 году - Курсы усовершенствования командного состава (КУКС) при Военной академии имени М. В. Фрунзе. 1930-1940-е годы Под псевдонимом «полковник Ксанти» участвовал в Гражданской войне 1936-1939 Годов в Испании. Военный советник Штаба республиканской армии, советник Б. Дурутти и руководитель отрядов «герильеросов» (диверсантов, «14 корпус»). В советской и российской литературе встречаются утверждения о том, что Мамсуров послужил прототипом одного Из Героев романа Э. Хемингуэя «По ком звонит колокол»: Илья Эренбург полагал, что «многое Из того, что Хемингуэй рассказал в романе „По ком звонит колокол“ о действиях партизан, он взял со слов Хаджи», а Роман Кармен утверждал, что «два Вечера Эрнест Хемингуэй просидел с ним в отеле „Флорида“ и впоследствии сделал смелого Хаджи прообразом одного Из Героев романа». Однако биограф Мамсурова М. Болтунов отмечает, что «Хемингуэй наделил чертами Хаджи Мамсурова многих Героев своего романа», но о прямом его изображении в книге речь не идёт. Затем участвовал в советско-финляндской войне 1939-1940 годов. С 1941 года - На фронтах Великой Отечественной войны. Мамсуров летом 1941 по приказу Сталина арестовал командующего Западным фронтом генерала армии Д. Г. Павлова. Затем командовал 2-й гвардейской кавалерийской дивизией (1-й гвардейский кавалерийский корпус, Первый Украинский фронт). Отличился в ходе Берлинской операции. С вводом в бой в середине апреля 1945 года На Дрезденском направлении дивизия умелыми действиями в тылу противника нанесла ему Большой урон и освободила два гитлеровских концентрационных лагеря (около 16 тысяч человек). 20 мая 1945 года Было присвоено звание Героя Советского Союза. Военным Советом 1-го Украинского фронта он был назначен командиром батальона сводного полка фронта, с которым 24 июня 1945 года участвовал На параде Победы. После войны После войны продолжал службу в армии. В 1948 году окончил Военную академию Генштаба. Могила Мамсурова На Новодевичьем кладбище Москвы. Командир 3-й отд. гвардейской Евпаторийской стрелковой бригады в Брянске (октябрь 1946 - март 1947), 27-й механизированной дивизии 38-й армии (1948-1951), 27-го стрелкового корпуса 13-й армии (1951-1955), командующий 38-й армией Прикарпатского ВО (июнь 1955 - июль 1957). Генерал-лейтенант (1953). В 1956 году лично участвовал в подавлении восстания в Венгрии, по возвращении тяжело заболел. С октября 1957 по 1968 год - начальник Центра особого назначения, первый заместитель начальника Гру Генштаба Вооружённых Сил. Генерал-полковник (1962). С Мамсуровым связана внезапная отставка Георгия Жукова с поста министра обороны в 1957 году. Согласно выступлению М. А. Суслова На пленуме ЦК КПСС 28 октября 1957 года: "Недавно Президиум ЦК узнал о том, что товарищ Жуков без ведома ЦК принял решение организовать школу диверсантов в две с лишним тысячи слушателей… О её организации должны были знать только три человека: Жуков, Штеменко и генерал Мамсуров, который был назначен начальником этой школы. Но генерал Мамсуров как Коммунист счел своим долгом информировать ЦК об этом незаконном действии министра. Эта версия событий оспаривается рядом специалистов - например, журналистом Л. Млечиным, полагающим, что «генерал всего лишь обратился в отдел административных Органов ЦК КПСС с резонным вопросом, почему Так долго его не утверждают в должности», однако Те сотрудники, с которыми он имел дело, были не осведомлены о планах Жукова, а высшее руководство просто воспользовалось этой ситуацией как поводом для удаления маршала. Похоронен в Москве На Новодевичьем кладбище.

К сожалению, еще не настало время, чтобы в полный голос рассказать о деятельности этого человека, а когда настанет время - многие будут читать, удивляться и радоваться тому, что наш народ вырастил таких прекрасных людей...

Осетина Хаджи Мамсурова в Испании звали Ксанти. Кавалерист, участник гражданской войны, он славился той отчаянной кавказской храбростью, которой восторгались Пушкин, Лермонтов, Лев Толстой. Будь он актером, он был бы совершенным Хаджи-Муратом (наибом Шамиля, героем повести Л. Толстого «Хаджи-Мурат»). Однако в его храбрости ничего не было показного. Она была воздухом, которым он дышал. Ксанти умел воевать не только на коне,- он был одним из самых одаренных советников на войне. Осетин, могучего телосложения, с теплым взглядом черных глаз, он был неразговорчив. Дипломатом он не был, но его храбрость, прямота, дружеское расположение к людям достигали большего, чем дипломатия... Страстный интернационалист, Ксанти такой же страстный патриот. Он был совершенно убежден и доказывал это цитатами из истории и литературы, что Осетия - родина всей европейской - да что европейской? - мировой культуры. И тогда изумленные собеседники узнавали, что... Ксанти прочел горы книг, разбирается в живописи, архитектуре, в мировой истории, археологии. В Отечественную войну он стал генералом и Героем Советского Союза…
Товарищи и испанские друзья восхищались храбростью Хаджи, его умением все делать точно и в срок. Испанцы о нем говорили: «Вообще же Фаберу (Фабер, как и Ксанти, - псевдоним Хаджи) вполне подошли бы и три конспиративные клички: он ведь за двоих, если не за троих действует, да и деятельность у него сверхсекретная. Прадос честно признался, что сам он о ней не знает, но друг его работает с Педро Чека, членом Политбюро. Так вот Педро Чека... считает, что из находившихся в столице (в Мадриде) советских товарищей наибольшую пользу принес Фабер. И еще Педро Чека говорит, что Фабер самый отчаянный, самый находчивый, а в момент опасности и самый хладнокровный из всех, с кем он имел в своей жизни дело.
В том, что штабу Мадридской обороны удалось отстоять столицу, была и его, и притом немалая, заслуга. Он из тех людей, которым можно доверить любой участок работы, лишь бы работа была живая.
О хладнокровном мужестве Хаджи передавали шепотом удивительные истории. Не зная испанского языка (позже он овладел испанских языком), он ходил по фашистским тылам с небольшой группой отобранных им отчаянных храбрецов-испанцев. Его возвращение в Мадрид после очередного рейда опережалось известиями о сумасшедших по дерзости и отваге делах: летели в воздух артиллерийские склады, рвались на фашистских аэродромах начиненные бомбами немецкие бомбардировщики, взрывались эшелоны с оружием Гитлера и Муссолини, стратегические мосты... В романе «По ком звонит колокол» классик мировой литературы Эрнест Хемингуэй описывал подвиги Хаджиумара Джиоровича, не подозревая, что фамилия человека, чья смелость и отвага восхищали его,— Мамсуров.

Интересна история создания этого произведения. Роман воскрешает в нашей памяти те полные напряженной борьбы дни 1936 года, когда весь мир с волнением ожидал вестей с Пиренейского полуострова. Тогда у всех людей земли на.устах было слово «Мадрид». Испанские "патриоты с оружием в руках отстаивали свою свободу. К ним на помощь из всех стран спешили честные люди, знавшие, что несет миру фашизм. Одна за другой создавались интернациональные бригады антифашистов.
Они сходу влились в ряды защитников свободы испанского народа.
Много героев дали бои под Мадридом. О них говорил весь мир. Особенно поражали воображение всех подвиги некоего полковника Ксанти. О нем слагались целые легенды. Ксанти наводил ужас на франкистов. Поговаривали даже, что пуля его не берет.
В «Гайлорде» Э. Хемингуэй встречался с нашими военными. Ему нравился Хаджи, человек отчаянной смелости, который ходил во вражеский тыл (он был родом с Кавказа и мог легко сойти за испанца). Многое из того, что Хемингуэй рассказал в романе «По ком звонит колокол» о дейст¬виях партизан он взял со слов Хаджи.
Хемингуэй, находившийся в это время в Испании, очень хотел познакомиться с легендарным Ксанти. Но скромный Хаджи-Умар не любил давать интервью и поэтому обходил журналистов и писателей... После долгих уговоров товарищей, которые убедили его, что интервью, опубликованное всемирно известным писателем, может сослужить добрую службу испанским патриотам. Хаджи согласился рассказать о своих делах Хемингуэю. Два вечера беседовали они за чашкой кофе в отеле «Флорида». Хемингуэй был восхищен своим собеседником. Его рассказы произвели на него огромное впечатление. И задумав роман «По ком звонит колокол», Хемингуэй решил создать храброго полковника Ксанти прообразом главного героя.
Хаджи-Умара «открыл» Михаил Иванович Калинин. Во время одной из его поездок по еще неспокойной стране в 1922 году на Калинина в какой-то кавказской деревне напала банда. Среди красноармейцев, давших отпор бандитам, был и Умар. Возвращаясь в Москву, Калинин взял с собой молодого раненого коммуниста, которому и всего-то было лет двадцать, и рекомендовал его Берзину (генерал Я. К. Берзин - начальник Главного разведывательного управления Наркомата обороны СССР, руководитель и близкий друг Рихарда Зорге). Так началась карьера этого замечательного советского разведчика.

15 сентября в Осетии отметили 110-летие со дня рождения одного из самых известных своих сыновей – кадрового разведчика, военачальника, Героя Советского Союза, генерал-полковника Хаджи-Умара МАМСУРОВА. Но человек, внесший неоценимый вклад в укрепление государственности и защиту Отечества, достоин благодарной памяти потомков не только в дни юбилея.

Как и наш сайт, мы продолжаем публикацию материалов о его жизни. Публикуем интервью, которое было взято у дочери Хаджи-Умара Джиоровича в преддверии 100-летнего юбилея Мамсурова. И хотя с тех пор прошло больше десяти лет, интервью, которого не найти в интернете, открывает много малоизвестных подробностей из жизни героя и его семьи.

Ася МАМСУРОВА: «Мой отец – человек долга и чести»

Хаджи-Умар Мамсуров, ставший известным после боев 1936-37 годов в Испании, прошел Великую Отечественную войну, как и подобает профессиональному военному, «от звонка до звонка». Все пять военных лет он находился на тех направлениях, где мог в наибольшей степени проявить все свои лучшие качества разведчика и отважного защитника Родины: в руководстве партизанского движения или во главе кавалерийских соединений.

В редкие минуты, когда можно было позволить себе отодвинуть на время в сторону мысли о важных сведениях, которые необходимо добыть, о предстоящих сражениях, к которым надо тщательно готовиться, прославленный разведчик и генерал вспоминал свою семью и, прежде всего, свою любимую дочь Пепиту, как он называл восьмилетнюю Асю. Тогда он брал сигарету и садился писать письмо.

Эта фотография, хранящаяся в семейном архиве Мамсуровых, сделана в один из таких «моментов истины» в августе 1944-го года. Командир 2-й гвардейской кавалерийской дивизии Хаджи-Умар Мамсуров у своей штабной палатки: из Советского Союза фашистов уже гонят на запад, впереди – тяжелые бои в Чехословакии и битва за Берлин. Но он этого еще не знает, как не знает и того, как в послевоенные годы взойдет на небывалую для национальных кадров высоту в руководстве Главного разведывательного управления Генерального штаба великой страны.

Каким был Мамсуров генералом и человеком? Об этом Игорь ДЗАНТИЕВ беседует с дочерью выдающегося военачальника Асей Хаджи-Умаровной МАМСУРОВОЙ.

ОТ ЭПОХИ ВОНАЧАЛЬНИКОВ К ЭПОХЕ ДЕЯТЕЛЕЙ КУЛЬТУРЫ

– Этот год для Осетии очень интересный, наполненный юбилеями: 100 лет нашим выдающимся полководцам – Георгию Ивановичу Хетагурову, Хаджи-Умару Джиоровичу Мамсурову, Исса Александровичу Плиеву. И в то же время «круглые» даты у выдающихся представителей нашей культуры – 100 лет Гайто Газданову и 50 лет Валерию Гергиеву. Вот какое аланское созвездие! Вас не поражает такое совпадение?

– В этом есть какой-то перст судьбы. И знаменательно то, что одна эпоха прошла, а ее сменяет другая. Прошла эпоха, когда героями были военачальники, и Гергиев открывает другую осетинскую эпоху – гражданского человека. Осетины – один из самых древних народов в Европе. Народ, который был известен как воинственный, сейчас в лице Гергиева открывает новую историческую страницу – страницу высокого искусства. Это очень знаменательно.

– Фактически и Гайто Газданов открыт для нас совсем недавно.

– Это потрясающий писатель. Есть такой интересный момент, как это ни парадоксально: писатели-нацмены очень часто владеют богатыми возможностями русского языка лучше, чем сами русские.

После того, как мы читали Айтматова, Фазиля Искандера, мы открыли Гайто. Газданов – это не только человек, прекрасно владеющий русским языком, всеми его тонкостями, но он еще и великий мыслитель. Он принял Париж не через рыдания, а по-мужски. Хотя ему приходилось безумно трудно.

– А приближающийся юбилей вашего отца вы ощущаете?

– Еще как! Бегаю из комнаты в комнату, веду постоянные телефонные разговоры, утрясаю многие моменты, связанные с фильмом, который делает тесть сына на киностудии «Надежда». Творческая группа была в Осетии, их там хорошо принимали. Надеюсь, что и фильм выйдет хорошим. Хотя о моем отце не сохранилось никаких кинодокументов. А его воспоминания носили больше военный характер. Но в отдельных дошедших до нас эпизодах он открывается с совершенно неожиданной стороны – как политик, как стратег, что, в общем, не должно было проявляться в военном человеке того времени. Фильм выйдет на канале «Культура» в октябре. Может быть, он кого-нибудь разочарует.

– Почему?

– Когда речь идет о военачальнике, который является путеводной звездой для осетин, то все хотят видеть в нем залакированного, искрящегося, идеального человека. А Мамсуров не был идеальным. Он был противоречивым, потому что время раскололо его на несколько частей. Он был многоликим, непредсказуемым. А так как по натуре был молчаливым, то его буйная непредсказуемость, спокойное выражение несогласия совершенно не вписываются в тип героя того периода. Мне неудобно говорить, но мне кажется, что отец опережал свое время.

– Не каждая дочь скажет о своем отце, что он был противоречивой личностью.

– Он не был иконой, тем не менее, был примером для подражания. Все мы – люди, и у всех нас – тьма отрицательных сторон. Мы сами порой о них не знаем, но они в нас сидят. Мне кажется, что Мамсуров, когда ему было уже за пятьдесят, понимал, что его раздирают противоречия. Я теперь могу это ретроспективно анализировать. Некоторые вещи у меня в памяти сохранились даже не фотографически, а кинематографически. Раньше я многого не понимала. Скажем, папа что-то сказал – я обиделась. Теперь я себя ловлю на тех же выражениях, на том же восприятии. То есть я его пропустила через себя.

«ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ» ПАПА

– Хаджи-Умара Джиоровича нет среди нас тридцать пять лет. Каким вы его воспринимали в детские, в юношеские годы? И каким сейчас?

– Когда я была маленькой, я его воспринимала как папу теоретического.

– Я родилась в 1938-м. Время было тревожное, предвоенное. А потом – война, военные странствия отца. Мама тоже была военным человеком, работала в военном институте. Так что отца я практически не видела, и мне его сильно не хватало. Но маму я тоже так воспринимала – теоретически. Когда она вернулась с фронта, я походила вокруг нее и сказала: «В общем, ты походящая для меня мама». И для отца у меня была такая же формулировка. Я им гордилась как героем, как военным, но не воспринимала как отца. Когда же пришли студенческие годы, а отец был большим любителем читать нравоучения, я, естественно, видела в нем зануду, отставшего где-то на три века…

Ася Мамсурова: «Когда я стала совсем уже взрослой, только тогда стала понимать жизненные принципы отца».

– Не только это. Отец, который был так беззаветно предан революции, партии, верил только в добро. И вдруг – арест Саханджери, арест его любимейших и близких, чистых и честных друзей, которые прошли с ним и Испанию, и другие войны. Его так перекрутили, так сжали, что он все время ждал возврата той эпохи. И поэтому он меня воспитывал так, чтобы я не попала под каток.

Правда, был эпизод в моем детстве, в четвертом классе, когда в нем верх взял кавказский человек. Это самое сильное и самое стойкое – такой ген, который не растворяется. Шел 1948 год, отец учился в академии им. Ворошилова. Я пришла домой, сели обедать, и он спрашивает: «А почему ты так задержалась?» Я с большой гордостью сказала, что была на собрании. «И что вы там обсуждали?» – задал вопрос отец. Я ответила: «Чье имя дать пионерскому отряду». Он поинтересовался, кто что предложил. Узнав, что я предложила имя Павлика Морозова, отец стал серым. И над столом нависла зловещая тишина. Я ничего не поняла, но испугалась. Как гусь заглотнула всю пищу и убежала делать уроки.

Он походил по квартире – у него была такая привычка, когда готовился сказать что-то важное или хотел подавить гнев. Через полчаса он подошел, положил мне прямо на тетрадь книжечку – приложение к «Огоньку». Там был рассказ Проспера Мериме «Маттео Фальконе». А речь там идет о девятилетнем мальчике, который вместе со своими крестьянами-родителями был в поле. В это время прибежал раненый революционер. Они его спрятали в стоге сена. Но когда пришли карабинеры, мальчик его выдал. Карабинеры забрали карбонария, а отец мальчика подвел сына к столбу и со словами «У нас в семье предателей нет» расстрелял. Отец велел мне читать эту книгу и хотел, чтобы она была у меня настольной.

Отец был убежден, что предательство – самый большой грех. Он и сам от этого страдал. Из-за стукачества погибло столько его друзей, боевых товарищей. И как для всякого горца для отца стукачество и трусость были неприемлемы. Осетия для него осталась такой, какой она была на тот день, месяц и год, когда он ее покинул. Он не принимал многие изменения. Плохо относился к пьянству, переживал, что в Осетии стали много пить. Когда я стала совсем уже взрослой, только тогда стала понимать жизненные принципы отца.

– А вы понимали, что вы дочь легендарного «полковника Ксанти»?

– Нет, что вы! То, что он разведчик, я узнала уже после его смерти.

– И в романе «По ком звонит колокол» вы его не узнали?

– Только когда Егор Яковлев написал статью об этом в «Московских новостях», я прочла этот роман на английском языке, так как на русском он не издавался. Но там он не фигурирует как разведчик. Там он фигурирует как партизан. Прочитав, мне было приятно, но я никогда не интересовалась, а мне никто никогда не говорил, где работает мой отец, и какой пост он занимает. Просто я знала, что он ездит в Генеральный штаб – и все.

РЕВНУЯ, ОН СЛЕДИЛ ЗА МНОЙ С БИНОКЛЕМ

– Где вы жили? Как складывалась ваша судьба?

– Когда я родилась, у отца была комната в коммуналке на Тверской-Ямской. А потом он получил трехкомнатную квартиру на Большой Калужской улице. И, начиная с пятого класса, я училась в школе, которая находится прямо у входа в Нескучный сад. Там прошли мое детство и юность. Поэтому у меня патологическая любовь к Нескучному саду. А в 1958 году, когда я уже была студенткой второго курса английского факультета Института иностранных языков, мы переехали на улицу Чайковского, сейчас это Новинский бульвар. Я окончила институт в 1961 году с очень хорошими отметками, и папа впервые в жизни сказал, что он мною гордится.

Хаджи-Умар Мамсуров (справа) был беззаветно предан партии и Отечеству под названием СССР.

– Почему «впервые в жизни»? Он был скуп на похвалу?

– Очень. Какого-то сверхчеловека хотел из меня сделать. А после института меня направили на Кубу. В то время уже много специалистов туда уехало, а переводчиков не было.

– Но вы же английский изучали?

– Да, но испанский же для меня – домашний язык. А туда собрали людей со всей страны, которые хоть слово «корова» могли по-испански сказать. Я там проработала год и три месяца. Вернувшись с Кубы, поступила в секретную воинскую часть, из которой вырос Институт военных переводчиков. Но через год оттуда ушла, а в 1963 году вышла замуж за кубинца и уехала на Кубу.

– Как ваш папа это воспринял?

– Очень плохо.

– Неужели он хотел, чтобы вы непременно в Осетии нашли себе мужа?

– Нет, он хотел, чтобы я вообще не выходила замуж. Более ревнивого отца трудно себе представить. В 1958 году летом меня пригласили на Международный конгресс архитекторов. Уставшая, я возвратилась домой с какого-то приема и тихо-тихо на носочках прошла в ванную мимо столовой. Передо мной явилась такая картина: открытый настежь балкон, стул на балконе, а на этом стуле – мой отец с биноклем. Это был артиллеристский бинокль ночного видения. Он высматривал, с кем я возвращаюсь. Я специально стал греметь на кухне: боялась, если окликну отца, он упадет с балкона. А он заходит и говорит: «Откуда ты взялась?» Я говорю, что давно уже дома. Он удивился, что не услышал. Я сказала, что ноги устали и, скинув босоножки, ходила босиком. Через несколько дней я спросила: «Папа, а зачем ты на стуле с биноклем стоял?» Он сказал, что смотрел на звездное небо.

У него еще был такой обязательный ритуал. Если я приду с молодым человеком домой, он обязательно усадит нас пить чай. Потом я его спрашивала: «Ну, как, папа, тебе он понравился?» Он отвечал: «Очень умный человек, приятно с ним разговаривать, но, знаешь, должен тебя расстроить, он – грязнуля». Для отца это был страшный порок. Я поинтересовалась: «В чем это проявилось?» Он сказал, что у парня внутренняя часть манжета была темно-серой. Поэтому, чтобы выйти замуж, мне нужно было уехать за тридевять земель.

РЕВОЛЮЦИОННУЮ КУБУ Я НЕ ПРИНЯЛА

– Где вы познакомились с будущим мужем?

– Он был моим начальником на Кубе, когда я там работала. Потом он приехал в Союз, и мы поженились. По занудству и замкнутости он очень напоминал мне моего отца.

– Словом, нашли родственную душу?

– Когда отец с ним познакомился, то очень тепло его принял. Они могли с ним сидеть по два часа и не обмолвиться ни словом. Сидели и читали.

– А когда он с ним познакомился?

– Мой муж Серхио Эрнандес Эстрада приезжал постоянно в командировки, а один раз случилось так, что его послали на шесть месяцев в Запорожье на ооновские курсы для инженеров по обогащению минералов. Хотя он окончил университет в США и занимался кондиционированием в автотранспорте. В Америке и на Кубе это очень актуально.

Но когда на Кубе началась та часть революции, которая затрагивает экономику, о не только кондиционирования и охлаждения там не стало, но и автомобилей не осталось. И мой муж перестроился на обогащение минералов.

– Итак, ваш отец познакомился с Серхио и благословил дочь на замужество?

– Папа сопротивлялся отчаянно. Как мне стало впоследствии известно, даже ходил в ЦК и просил, чтобы меня остановили. А там его гладили по плечу и просили успокоиться, мол, я не в Антарктиду еду, а в нормальную социалистическую страну.

Мы с отцом помирились, когда он увидел моего сына. Это был очень интересный момент. Я прилетела с сыном, которому было тогда одиннадцать месяцев. Меня встречали мама, сестра и моя подруга. Мы прилетели очень рано, и они тянули время, чтобы отец успел уехать на работу. Но отец взял и остался дома. Мы приехали, открываем дверь – стоит отец. Ребенок лежал все время на плече мамы, проснулся, огляделся вокруг, посмотрел на моего отца, протянул руки и прильнул к нему. Отец глубоко вздохнул… Так произошло примирение. И первым словом моего сына было «деда». Позже отец учил его осетинским словам, а малыш с большой серьезностью старался их произнести.

– Вы потом жили уже в Советском Союзе?

– Я полгода пробыла в Москве, а потом уехала и жила на Кубе до конца 1973 года. А когда там наступил полнейший маразм, который продолжается и поныне, я решила уехать. У меня начались странные проблемы. С одной стороны, я была синхронным переводчиком отдела конгрессов при ЦК Компартии Кубы. С другой – за мной все время следили. И не потому, что я иностранка, а, скорее всего, из-за моих открытых высказываний. В один прекрасный момент у меня возникла стычка с полицией. Причем, я защищала не себя, а детей. Меня оттащили в полицейский участок, но обвела их вокруг пальца, успев позвонить в посольство. Приехала вице-консул, приятная женщина, и сотрудник дипмиссии. Он мне посоветовал, чтобы я уезжала: «Вы не представляете, что здесь начинается». Я предложила мужу уехать, но ему хотелось посмотреть, чем закончится социализм. Мне же надо было спасать сына, ведь ко всему прочему, в стране был жуткий голод. И после того, как мой ребенок заболел, и мне не из чего было делать бульон, я сказала: «Да идите вы со своим социализмом…». И уехала.

– И с тех пор на Кубе не были?

– Нет. Пока Фидель не умрет, я туда принципиально не поеду. Прогнозирую, что после его смерти там повторится Румыния после Чаушеску.

ШПИОНАМИ СЧИТАЛИ И ДЕДА, И ДАЖЕ МЕНЯ

– Ваша дальнейшая судьба сложилась по менее революционному сценарию?

– Всякое бывало. Приехала в декабре 1973 года с сыном, муж написал тысячу бумажек и заявлений, что разрешает мне его забрать. И я стала работать в Москве, в представительствах ряда зарубежных фирм, пока в одном из крупных испанских журналов не появилась статья о моем шефе Мендозе, который якобы является шпионом и сотрудничает с КГБ. В публикации упоминалось и мое имя как его помощницы. Это была чистой воды провокация конкурентов: у Мендозы голубой мечтой, целью всей жизни было стать президентом футбольного клуба «Реал» (Мадрид). Но после такой статьи его «прокатили» в Испании, а меня здесь отправили в «отстойник» – кубинское постпредство для того, чтобы вся эта история улеглась. Это было так глупо.

– Как восприняло ваше появление кубинское постпредство?

– Да никак.

– Там уже все забылось?

– Нет, естественно, ведь там были сотрудники кубинских спецслужб, которые знали обо мне, но им нужны были квалифицированные переводчики. Но, к счастью, я на этой нудной и неинтересной работе проработала недолго.

Потом я была сотрудником в корпункте ведущего испанского информационного агентства, а в августе 1985-го посол Испании в СССР устроил мне экзамен и принял к себе. Я проработала в посольстве по 1997 год. В эти годы уже болела моя мама и в 2000 г. умерла.

Осеннее настроение. Паулина и Хаджи-Умар Масуровы.

– Ваши родители прожили душа в душу?

– Я бы так не сказала. У них были высокоинтеллектуальные отношения. Ругались они через день, но, самое смешное, их расхождения касались только политических вопросов и сфер культурных. Мама была человеком очень резких взглядов и крайне либерального толка. Из таких вырастают настоящие революционеры. Отец был более осторожным, так как был умудрен опытом своей работы и опытом своей жизни. И если на какое-то явление мама могла сказать – как отрезать, папа отвечал ленно.

У мамы было очень сильно развито предчувствие. Во многом она потом оказывалась права. В таких случаях папа говорил: «Ваша мама – ведьма». Что отца покоряло в матери – это ее мужская храбрость и невероятная реакция.

– Где она работала в послевоенное время?

– Мама была старшим преподавателем в военном институте иностранных языков, и ее сестра Аделина Кондратьева там работала. Они проработали там до 1951 года, когда арестовали моего дедушку, их отца.

– За что?

– А за что тогда всех арестовывали? Он был аргентинским и турецким шпионом, да еще и троцкистом.

– И в 1951-м о Троцком вспоминали?

– А как же! В первый же день арестовали и тетю Аделину, но потом ее выпустили. Во время арестов мама смогла поругаться с кэгэбэшником. Он начал орать и хамить, а она захотела поставить его на место. Она-то была майором, а тот, кто пришел арестовывать – капитаном. Он сказал ей: Через год придем за тобой и твоим мужиком». Это происходило на моих глазах.

– Хаджи-Умар Джиорович не пришел на помощь?

– Он тогда был в Западной Украине. Но сразу приехал в Москву и пошел к Берии в МГБ. Отцу предложили такую дилемму: они выпускают тестя, а тот переходит к ним работать. Отец отказался и в МГБ работать не пошел. Тогда дедушке дали 15 лет, и он вернулся из заключения только в 1956 г. по амнистии.

Дедушка был из польских евреев. Его фамилия была Абрамзон. У него очень интересная история. Еще мальчишкой, будучи гимназистом, участвовал в революционной группе Володарского. Из-за чьего-то предательства их арестовали, но товарищи устроили побег. Не все смогли бежать, но он смог. Как он рассказывал, добежал до нынешнего Николаева и спрятался на пароходе, который вез уголь в Бразилию. Там он вышел на берег, начал работать, а потом переехал в Аргентину, где и познакомился с моей бабушкой.

– Так ваша мама родилась в Аргентине?

– Да, и мама, и тетя. Они приехали в СССР, когда маме было семнадцать лет, а тете – четырнадцать.

– Когда ваша мама познакомилась в Испании с Мамсуровым, он был женат?

– По документам он уже был разведен.

– В каком году они поженились?

– Сначала я родилась, а потом они поженились – в 1938.

ОТЕЦ КУРИЛ, НЕ СЛУШАЛСЯ ВРАЧЕЙ И ТАНЦЕВАЛ ЛЕЗГИНКУ

– Вы сказали, что ваш отец, будучи немногословным, все переживания пропускал через себя…

– …И в результате получил три инфаркта. Анекдотичный случай. После второго инфаркта отец лежал в госпитале высшего комсостава в Серебряном переулке. Вдруг раздается звонок от начальника госпиталя. Тот просит мать срочно прийти к нему на собеседование. Мама – в панике. Примчалась, а начальник госпиталя ей говорит: «Вы должны срочно повлиять на своего мужа. Мы ему ставим на вид за его поведение».

А все дело в том, что папа много читал, всем интересовался. После первого инфаркта он попросил у военного атташе США, чтобы ему прислали последнюю литературу, как американцы борются с инфарктами. Ему доставили то, что он просил. И папе очень понравилось, что в Америке инфарктников тут же поднимают и заставляют ходить. Он посмеялся от души и сказал: «Вот теперь я этим покажу!» Его любимое слово – «этим».

После второго инфаркта он встал и появился в коридоре. Медсестры его уложили, а он снова встал. Тогда у него отняли пижаму. Так папа взял простыню и стал ходить в ней. Тогда-то и вызвали на помощь маму. Самое интересное, что он еще давал деньги рабочим, которые красили фасад госпиталя, чтобы те покупали ему папиросы.

– Он курил много?

– Очень много. «Казбек» курил. А мама не курила совсем. Врачи курить запрещали, а он говорил, что резко бросать курить нельзя. И правильно говорил.

– С кем из осетин ваш отец поддерживал контакты?

– С Плиевым. Он всегда приговаривал: «Черт! Исса танцует лезгинку лучше, чем я!» Они всю жизнь соревновались в танце.

Но были и неприятные истории. Один раз к нам приехал из Осетии дедуля с длинной бородой. Жил он у нас. Его младший сын служил в Германии и что-то там совершил серьезное. Отец устроил родственнику встречу с военным прокурором. А через некоторое время к нам домой приехал адъютант и рассказал, что этот дед расстегнул перед прокурором пиджак и вынул деньги. Отец очень переживал.

МЫ ВСЕ – МАМСУРОВЫ

– Чем занимается сейчас ваш сын?

– Он является представителем нескольких испанских фирм и все подбирается к Осетии.

– Как бизнесмен подбирается?

– Не исключено. Серхио был в Осетии в детстве, когда открывался музей моего отца. А второй раз недавно, по делам фильма.

– А когда вы в последний раз были в Осетии?

– В 1984-м. Я приезжала к тете Дунетхан. Она умерла летом прошлого года. Жила в поселке Заводской, была очень скромным человеком, у нее был диабет и конечно, были трудности с тем, чтобы достать хорошие лекарства. Но она не любила жаловаться, что-то просить.

– Какую фамилию вы сейчас носите?

– Мамсурова. Я ее никогда не меняла. У нас все Мамсуровы – и я, и моя мама, и моя младшая сестра Нина.

– Почему вас назвали тургеневским именем?

– Это непростая печальная история. Когда я родилась, отец был уверен, что родится или никто, или мальчик. Хотя потом он говорил, что втайне хотел девочку. Лучшими друзьями отца были Гарри Туманян и Артем Микоян. Когда я родилась, они пошли, выпили, и армяне уговорили моего отца дать мне имя сестры Туманяна, она же – жена Анастаса Микояна. Ее звали Асхен. А дома меня по-русски звали Ася.

– Так по паспорту вы Асхен?

– Долгое время была. А когда начала работать в военном институте, русскому человеку легче было повеситься, чем произнести Асхен Хаджи-Умаровна. Я поняла, что нельзя людям создавать такие сложности. И поменяла Асхен на Асю. Отец так и не узнал об этом.

– Он же все равно вас Асей называл?

– Он называл меня Асява. А вообще дома меня звали в детстве Пепита. Это самое распространенное имя в Испании – производное от Хосефины. У меня все очень сложно. Мой прежний шеф, директор испанской фирмы, сказал: «Асенька, вот у вас – биография, а у других – полное ее отсутствие».

– Насколько мне известно, у вас сохранились воспоминания Хаджи-Умара Мамсурова?

– Да, отец оставил свои комментарии к разным событиям. Они выявляют в нем не просто военного, но и человека, логически мыслящего, человека, который понимает и знает, что надо делать.

– А где сейчас эти воспоминания?

– Они у меня на дискете, я сейчас над ними работаю. А оригиналы отдала в военный архив.

Игорь ДЗАНТИЕВ
Газета «Столичная» (Владикавказ), 16 августа 2003 г.

Мамсуров Хаджи-Умар Джиорович (02(15).09.1903, с. Ольгинское Владикавказского округа Терской области, ныне Правобережный район Республики Северная Осетия - 05.04.1968, Москва).
Осетин. Из крестьян. Генерал-полковник (1962). Герой Советского Союза (29.05.1945). В Красной Армии с 1918. Член компартии с 1923. Окончил Коммунистический университет трудящихся Востока в Москве (март 1921 - май 1923), военно-политическую школу (1924), Курсы усовершенствования политсостава (1932), комсостава по разведке при РУ штаба РККА (1935), высшего начсостава при Военной академии им. М. В. Фрунзе (1941), Высшую военную академию им. К. Е. Ворошилова (1946-1948). Владел испанским языком.
Участник Гражданской войны . Боец отряда Владикавказского совдепа, горской красной сотни 11-й армии (1918-1920), опергруппы Терской областной ЧК, инструктор Владикавказского комитета РКП(б), сотрудник ОблЧК, политбоец эскадрона 10-й армии (март 1920 - март 1921).
На командных, политических и преподавательских должностях в кавалерийских частях (май 1923 - февраль 1935).
С февраля 1935 в распоряжении РУ штаба РККА (ноябрь 1935 - февраль 1936), выполнял ответственные задания руководства, секретный уполномоченный Специального отделения «А» (активная разведка) (февраль 1936 - апрель 1938) РУ штаба РККА.
Советский военный советник военного руководства республиканской армии в Испании (август 1936 - октябрь 1937), организатор и руководитель партизанского движения, участвовал в ряде операций.
Начальник специального отделения (с мая 1939 г. отдела) «А» (апрель 1938 - август 1940), в период советско-финляндской войны 1939-1940 - заместитель начальника оперативной группы Генштаба на Северо-Западном фронте, командир Особой лыжной бригады, действовавшей в тылу финских войск с декабря 1939. Начальник 5-го отдела РУ Генштаба КА (август 1940 - июнь 1941).
Участник Великой Отечественной войны. В августе 1941 специальный уполномоченный по Северному фронту и руководству партизанским движением, начальник Особой оперативной группы РУ Генштаба Красной Армии (июнь 1941 - январь 1942), занимался организацией партизанского движения на Западном, Северо-Западном и Ленинградском фронтах.
Командир 114-й кавалерийской дивизии, заместитель командира 7-го кавалерийского корпуса (январь-август 1942), начальник Южного штаба партизанского движения (Кавказ, Крым) (август-ноябрь 1942), начальник оперативного отдела и помощник начальника ЦШПД (ноябрь 1942 - март 1943), заместитель начальника 2-го управления ГРУ Красной Армии (март 1943). По личной просьбе отправлен на фронт. Командир 2-й гвардейской кавалерийской дивизии (апрель 1943 -август 1946). Генерал-майор (1943).
Командир батальона сводного полка 1-го Украинского фронта на Параде Победы в Москве 24 июня 1945.
Командир 3-й отд. гвардейской Евпаторийской стрелковой бригады в Брянске (октябрь 1946 - март 1947), 27-й механизированной дивизии 38-й армии (1948 - 1951), 27-го стрелкового корпуса 13-й армии (1951-1955), командующий 38-й армией Прикарпатского ВО (июнь 1955 - июль 1957). Генерал-лейтенант (1953).
Начальник Центра особого назначения, заместитель начальника ГРУ Генштаба ВС (октябрь 1957 - 1968).
Награжден тремя орденами Ленина, четырьмя орденами Красного Знамени, орденом Кутузова I ст., Суворова II ст., Отечественной войны I ст., медалями.

Использованы материалы кн.: Горчаков О.А. Ян Берзин - командарм ГРУ. С-Пб., "Нева", 2004.

Мамсуров Хаджи-Умар Джиорович (пс.: Фабер, Ксанти). 15.09.1903, с. Ольгинское Владикавказского округа Терской области - 05.04.1968, г. Москва.

Осетин. Из крестьян. Генерал-полковник (1962). Герой Советского Союза (29.05.1945). В РККА с 1918. Член компартии с 1924. Окончил Коммунистический университет трудящихся Востока в Москве (март 1921 - май 1923), окружную Военно-политическую школу в Ростове-на-Дону (1923-1924), Курсы усовершенствования при Военно-политической академии в Ленинграде (сентябрь 1931 - июнь 1932), КУКС по разведке при РУ штаба РККА (февраль - ноябрь 1935), Курсы усовершенствования высшего начсостава при Военной академии им. М. В. Фрунзе (ноябрь 1940 - май 1941), Высшую военную академию им. К. Е. Ворошилова (1947-1948). Владел испанским языком.

Работал по найму в сельском хозяйстве (1917-1918).

Участник Гражданской войны. Боец отряда Владикавказского совдепа, Горской красной сотни 11-й армии (1918), подпольщик, партизан на Кавказе, участвовал в разведывательной и диверсионной деятельности партизанских отрядов (1918-1920), боец опергруппы Терской областной ЧК, боролся с бандитизмом (1920), инструктор Владикавказского комитета РКП(б), сотрудник ОблЧК, полит-боец эскадрона 10-й армии (1920-1921).

Начальник окружной Военно-политической школы и одновременно учился в ней (сентябрь 1923 - август 1924), преподаватель Национальной кавалерийской школы в Краснодаре (август 1924 - май 1927), помощник военкома Отдельного сводного национального кавалерийского полка (май - сентябрь 1927), военком Отдельного Дагестанского кавалерийского дивизиона, Отдельного национального кавалерийского полка (сентябрь 1927 - март 1933). Участвовал в боях по ликвидации бандитизма.

Командир отдельного кавалерийского эскадрона 1-й стрелковой дивизии в Казани (март 1933 - сентябрь 1934), Отдельного разведывательного дивизиона той же дивизии (сентябрь 1934 - февраль 1935).

В распоряжении (февраль 1935 - октябрь 1937), «выполнял ряд ответственных заданий», был в спецкомандировке в Испании (октябрь 1936 - октябрь 1937). «Организовывал и руководил всем партизанским движением Испании. Лично участвовал в операциях ряда отрядов». Числился в РУ штаба РККА секретным уполномоченным Специального отделения «А» - активная разведка (февраль 1936 -апрель 1938).

Начальник специального отделения (с мая 1939 - отдела) «А» (апрель 1938 - август 1940). В период Советско-финляндской войны (1939-1940)- заместитель начальника оперативной группы Генштаба на Северо-Западном фронте, командир Особой лыжной бригады, действовавшей в тылу финских войск с декабря 1939. Начальник 5-го отдела РУ Генштаба Красной армии (август 1940 - июнь 1941). «Разведывательную работу любит и отдает ей все силы и способности» (из аттестации, 15.07.1940).

Участник Великой Отечественной войны. В августе 1941 специальный уполномоченный по Северному фронту и руководству партизанским движением, начальник Особой оперативной группы РУ Генштаба Красной армии (июнь 1941 - январь 1942), занимался организацией партизанского движения на Западном, Северо-Западном и Ленинградском фронтах.

Командир 114-й кавалерийской дивизии (январь- май 1942), заместитель командира 7-го кавалерийского корпуса (май - август 1942), начальник Южного штаба партизанского движения - на Кавказе и в Крыму (август - ноябрь 1942), начальник оперативного отдела и помощник начальника Центрального штаба партизанского движения (ноябрь 1942 - март 1943). «Проявил себя только с положительной стороны» (П. Пономаренко, 04.01.1943).

Заместитель начальника 2-го управления ГРУ Красной армии (январь - март 1943). По личной просьбе отправлен на фронт.

Командир 2-й гвардейской Крымской кавалерийской дивизии (апрель 1943 - август 1946). Генерал-майор (1943). Командир батальона сводного полка 1-го Украинского фронта на Параде Победы в Москве 24.06.1945.

Командир 3-й отдельной гвардейской Евпаторийской стрелковой бригады в Брянске (октябрь 1946 - март 1947), 27-й механизированной дивизии 38-й армии (1948-1951), 27-го стрелкового корпуса 13-й армии (1951-1955), командующий 38-й армией Прикарпатского ВО (июнь 1955 - июль 1957). Генерал-лейтенант (1953).

Начальник Центра особого назначения, заместитель начальника ГРУ Генштаба Вооруженных сил СССР (октябрь 1957 -апрель 1968).

Награжден тремя орденами Ленина, пятью орденами Красного Знамени, орденами Кутузова I ст., Суворова II ст., Отечественной войны I ст., медалями, иностранными орденами и медалями.